[eternalreal]

Ы, я его домучила.
Фик родился из инфы, на которую я наткнулась, о том, что тёмных эльфов отравляет воздух в принципе, и поэтому они ходят в глухих масках.
Хэдканоны и какая-то фигня со временем прилагаются.
А ещё я не помню, как именно Алгрим обращался к Малекиту, поэтому пусть будет пока так.

Малекит, Алгрим, пафос, отчасти "пропущенная сцена"

По лёгким черными лентами змеилась отрава.
Воздух — если эту жуткую смесь газов можно было назвать воздухом — проникал в дыхательные пути медленно, короткими рывками, стопорился в трахее, словно натыкаясь на незримую преграду, и обжигал-царапал изнутри. В висках шумно стучала кровь, которой не хватало другого воздуха. Того, который они все потеряли пять тысяч лет назад.
Малекит впустил в себя очередной глоток отравы и прикрыл глаза. Внутри груди знакомо царапнуло — отрава скользнула в лёгкие. Он делал редкие вдохи, редкие даже для тёмного эльфа, несколько тысячелетий пробывшего в анабиозе, но всё равно слишком много ядовитого воздуха проникало в кровь, медленно и мучительно разрушая тело.
«Вам стоит надеть маску», — сказал Малекиту Алгрим, когда корабль впервые спустя столько лет коснулся земли Свартальфхейма и они, немногие, кто выжил, собирались выйти из подходящей, но искусственно синтезированной среды наружу, навстречу солнцу и ядовитому воздуху.
«Нет нужды», — отозвался Малекит, глядя на маску, которую держал в руках. От провалов глаз вниз дорожками слёз текли выщерблины — напоминание о страшной судьбе или, быть может, её принятие. Малекит помнил и без этого. Все они помнили и принимали, скрывали свои лица за этими скорбными масками, словно хотели скрыться и от истины тоже. Малекит не хотел.
Он спустился по трапу корабля, подставив лицо чёрному солнцу Свартальфхейма. Кожу и глаза обожгло чужеродным ультрафиолетом, но Малекит не обернулся назад, не надел маску. Напротив, он лишь глубоко вдохнул яд, когда-то служивший им естественным воздухом. Сначала не было ничего, а потом в глубине лёгких поселились ленты-змеи, обещая будущую боль и медленно разрушение нутра.
Пальцы Малекита судорожно сжались в кулак.
За пять тысяч лет ничего не изменилось.
Они всё ещё чужие на земле, что была им когда-то домом.
Они всё ещё обречены, как кучка детей-беспризорников с эфемерной надеждой… наверное, хотя бы умереть не просто так, по чьей-то прихоти.
Малекит выдохнул родившуюся горечь и оглянулся. Из корабля выходили другие эльфы — медленно, нерешительно, боязливо сбившись в кучу и ощетинившись стволами оружия.
«Мы похожи на воров, что косятся на вещь и раздумывают её стянуть. С той лишь разницей, что мы пришли в свой дом», — пришло сравнение. В голову невольно закралась мысль: а вдруг всё это — всего лишь кошмар, воспалённый бред агонизирующего коллективного разума анабиозных эльфов, а их корабль всё так же плавает в междумирье? Он оттолкнул эту мысль, не позволив себе поверить в неё.
Свартальфхейм, видимо, показался асам непригодным для жизни — они не заселили отвоёванный и сдавшийся мир, а оставили его пустынеть. Малекит помнил этот мир до пришествия Света, до войны с Асгардом, и вид высушенной пустыни вызывал в его душе затаённую боль. Всё, что могло, обратилось в чёрный песок, переносимый с места на место колючим ветром.
— Дикие звери, движимые лишь инстинктом уничтожения и жаждой убийства. Какова была их цель? Их нужда? Их смысл? — тихо спросил Малекит у подошедшего Алгрима. Тот тоже остался без маски, серьёзно и внимательно глядя куда-то вперёд. Малекит видел его немую борьбу с ядом в лёгких.
— Асгардцы поплатятся за то, что сотворили, — так же тихо ответил Алгрим, но в его голосе не было предвкушающего воодушевления. Нельзя говорить о воодушевлении, когда их со всех сторон окружает потерянный когда-то и переродившийся в опасное, отталкивающее существо мир.
— Возможно, — Малекит отвёл глаза от неизменного горизонта и повернулся к Алгриму. Внутренности жгло ядом. — Почему ты без маски?
— Потому что вы без неё, — в голосе Алгрима не было бравады или самоуверенности: лишь серьёзность, внимание и верность. Он не хвалился своей жертвенностью.
— Ты не обязан поступать так же, как и я, — Малекит был повелителем последних тёмных эльфов, но никогда не потребовал бы от них подобной жертвенности. Он хотел сказать Алгриму: ты не должен себя травить, если ты не будешь носить маску, ядовитый воздух разъест твои внутренности. Но потом вспомнил: ему уготована такая же судьба.
— Что мы будем делать дальше? — спросил Алгрим после затянувшейся паузы.
Малекит вспомнил об Эфире. В Свартальфхейме его точно не было: мир был пуст и абсолютно безжизнен. Желание посадить здесь корабли было спонтанным, и сейчас Малекит остро понимал, что и не стоило этого делать. Призраки былого величия прочно закрепились в их головах за пять тысяч лет, и вид разрушенного мира вызывал только страдание и боль.
— Нам нужно в Асгард, — заключил он. — Прошло пять тысяч лет. Нас не ждут ни в одном из миров. Мы по-прежнему сильны, хоть и малочисленны. Мы заберём своё до Схождения и обернём время вспять. Или погибнем.
Алгрим молча кивнул и развернулся обратно к кораблям. Малекит бросил последний взгляд на раскинувшийся вдали однообразный Свартальфхейм.
Их единственный шанс — Схождение. Только бы успеть вернуть Эфир. Только бы не пропустить момент. Тогда они вернут всё. А если нет… они исчезнут навсегда.
Малекит сделал новый вдох. Горло перехватило спазмом, и он закашлялся. На ладонях осталась чернеющая в наступающей ночи кровь.
Главное — успеть.
Оставляя за спиной заходящее солнце, Малекит двинулся к кораблям.