[eternalreal]

Внезапно так лазила по папкам на компе и нашла драббл по Fallout 3. Реально внезапно, потому что не помню, когда я это писала. Но то, что писала сама, знаю точно, ибо чужого к себе на винт не ношу.
И мне даже понравилось после прочитывания, что бывает раз из десяти случаев.
Оставлю здесь.

Джен, Сто первый в кол-ве 1 штуки, милая Пустошь и её обитатели прилагаются.

Когда тебе ежесекундно грозит смертельная опасность, не приходится задумываться о том, что делаешь. Ты просто перехватываешь оружие чуть удобнее, отмахиваешься от лишних мыслей и убиваешь врага. Холодно, чётко и безжалостно. Потом можно принять какое-нибудь обезболивающее, если в разгаре битвы чем-то зацепило, и ждать, пока всё само собой затянется, параллельно с этим глотая какие-нибудь препараты. Ночами ходить по Пустоши вообще опасно, а уж о сне посреди камней, ветров и радиоактивных отходов и речи быть не может.
Всё предельно просто и одновременно слишком сложно.
Мир за стенами Убежища 101 жесток. Жесток в той зашкаливающей степени, когда хочется плюнуть на желание найти отца и вернуться под безопасные своды. Сто первый знал, на что шёл, но свыкнуться с постоянной тяжестью оружия в руках так и не смог.
У него есть цель, он думает, что есть и предназначение. Но ему надоела Пустошь хуже, чем постоянное принятие антирадина, чтобы не загнуться где-нибудь по пути к очередному обжитому местечку. Осточертело смывать с рук кровь в ближайшем радиоактивном озерке, чтобы местные не нападали на него, когда увидят следы убийств. Опостылело мотаться по унылым, безрадостным местам в поисках призраков прошлого.
«Я должен», - говорит себе Сто первый и идёт дальше, глотнув ударную дозу антирадина. Недавно он умудрился облучиться слишком сильно – до тёмных пятен в глазах и невозможной слабости, но найти лекарство смог только сейчас. Боль адская – помимо регенерирующих под действием лекарств поражённых тканей болит всё тело: все синяки, царапины, места старых переломов. Но Сто первый пытается не обращать на это внимания, добираясь в наступающем закате до небольшого населённого пункта. Где-то невдалеке, если верить пип-бою, рыскают монстры, приходится красться, едва дыша, но он привык прятаться от врагов так же, как ежедневно глотать таблетки. Ну и наркотики иногда, когда тоска совсем душила.
Местные опять смотрят на одинокого путника с явным неодобрением. Им не понять его стремлений, а одна дамочка кривит губы, когда узнаёт, что Сто первый – выходец из Убежища. «Вы живёте, как у Христа за пазухой, а ты посмел выйти из укромного уголка, чтобы насладиться всем этим?!» - вскричала она. – «Знаешь, те, кому не повезло, вряд ли пустят тебя под крыши своих домов!».
«Так всегда», - невесело думает Сто первый, всё же устраиваясь у какой-то сердобольной старушки. Завтра нужно преодолеть многие мили, наверняка полные чудовищ и засад. Пока он может выспаться, залатать серьёзные раны и немного отдохнуть. Эта война, война с самим собой, война с Пустошью, никогда не изменится. И не кончится, пока он сам до этого не дойдёт.